Попытка – не пытка - Страница 3

* * *

Ночь я провела в кошмарах. Мне снилось, что Николай Второй в алом шелковом халате, сидя на хромом осле, выезжает на площадь и отдает приказ гильотинировать Гитлера. После этого сводный Краснознаменный оркестр играет гимн СССР, и в небо взлетает дирижабль с портретом Столыпина. Проснувшись ни свет ни заря, я потопала на кухню пить кофе.

Тяжелые, как гантели, думы давили на мозг и не позволяли расслабиться. Почему я вообще так сразу ему поверила? Может, Натаныч не изобретал никакой машины и вся эта сказочка была придумана лишь для борьбы со скукой? А вот еще вариант: он действительно смастерил что-то там похожее на временной портал, но использовать его можно только для просмотра прошлого, а никаких серьезных действий нам осуществить не удастся. Но, с другой стороны, я не могла отрицать, что Натаныч – гений, каких свет не видывал. И уж если кому и суждено было в наши дни изобрести машину времени, то, конечно, именно ему – человеку с мозгом робота и внешностью засушенного таракана.

– Надо с кем-то посоветоваться, – пробормотала я себе под нос и, увидев на часах вполне приемлемые для разговора цифры 8.00, стала звонить троюродной сестре-историку, которая днями и ночами писала монографии в каком-то архиве.

Быстро договорившись о встрече, я осой вылетела из дома и уже спустя полчаса сидела на кухне у Галины.

– Я не совсем поняла, о чем ты хочешь со мной побеседовать, – она произносила слова очень аккуратно и в нос, будто бы всю жизнь провела в парижском пансионе. – Ведь я исследую историю первой половины двадцатого века, причем не всех государств, а только СССР и Германии.

– Это подходит! – Мне очень хотелось побыстрее избавиться от нудных вступлений и перейти к делу. – Вот скажи, если бы тебе, как специалисту, дали машину времени, то как бы ты стала исправлять мир?

Галя нервно завязала узелком розовый носовой платочек:

– Ты говоришь о мечте каждого настоящего историка. Велик, ох как велик соблазн поставить эксперимент и узнать, что было бы, если бы… Но это невозможно…

– Возможно или нет – дело десятое. Ты по существу говори! Кто виноват? Что с ним делать?

Я была уверена, что в ответ она снова занудит и будет мурыжить меня часа два, рассказывая о том, что история – наука, существующая вне экспериментов. Однако вопреки моим ожиданиям она вдруг выдала перл:

– Искать надо не слабого и глупого, а сильного и мудрого! – После этого, кажется, впервые в своей благочестивой жизни сестра сверкнула на меня глазами и томно произнесла: – Если бы я могла улететь в прошлое, то отдалась бы на милость Александру Македонскому. Думаю, что со мной он бы сумел превратить землю в Эдем…

Каким образом в ее образованном сознании возник столь парадоксальный образ, я разбираться не стала. А сославшись на срочные дела, постаралась скоренько с ней проститься и вернулась домой. На часах было 10.30 – время, когда Натаныч еще спал сладким сном, отдыхая после традиционных ночных экспериментов. Делать мне было нечего: сын уже ушел в институт, мои переводы ждали согласования у заказчика, приготовленный вчера обед занимал полхолодильника, а что касается пыли, то на нее я предпочла не обращать внимания и погрузилась в трясинообразные думы.

Итак. Искать надо сильного и мудрого. Мудрого и сильного. Сильного и мудрого.

– Поняла! – возопила я в пустоту квартиры и снова ушла в себя.

Здесь, в этом времени, найти ответ на вопрос о том, как создать идеальную страну, невозможно. Невозможно просто потому, что, во-первых, никто из ныне здравствующих политиканов не имеет понятия, как сделать этот мир лучше, а во-вторых, мало кто из власть имущих на самом деле в этом заинтересован. В итоге задача сводится к поиску некогда жившего высокопоставленного патриота, который сможет самостоятельно все продумать, применить на практике и заставить историю развиваться в нужном направлении. И уж конечно, это будет не Николай Второй.

– Натаныч! Просыпайся! – заорала я в трубку, когда сонный голос послал меня рыть траншеи в Гонолулу. – Я сейчас к тебе поднимусь для серьезного разговора. Оркестр можешь отпустить – в почестях я не нуждаюсь.

Он встретил меня на пороге, сонно качаясь, как камыш на ветру:

– Между прочим, я сплю-таки не просто так… Не за ради эфемерного удовольствия, как ты могла бы предположить. Я сплю, чтобы дать своему организму силы для новых великих свершений. А ты нарушаешь нейронные процессы в моем мозгу, тем самым лишая человечество уникальных разработок…

Я потащила его на кухню, где от свиста одуревал чайник, и толкнула в дерматиновое кресло.

– Садись, завтракай, а я буду рассказывать. Тебе предстоит много думать, поэтому постарайся основательно подкрепиться. Готов?

Он кивнул, подтянул к себе котелок с овсянкой и начал слушать мою пламенную речь.

– Итак, мы оба были не правы, когда думали о том, кто сильнее всех напортачил в прошлом нашего несчастного государства. Это был неверный путь! Искать надо лидера, который сможет не только исправить ошибки дней давно минувших, но и изменить ход истории. Короче, находим политического гения, рассказываем ему все как есть, он решает, как быть, принимает необходимые меры – и мы все живем в счастливой и процветающей стране!

– Может, к Троцкому обратиться? – предположил Натаныч, тщательно жуя кашу.

– Нет, он пустобрех. Я его не люблю, – категорически отрезала я, чем вызвала вскрик негодования у своего собеседника.

– Люблю, не люблю – это понятия, подходящие для первой брачной ночи! – назидательно завопил он. – Ты тут не жениха себе выбираешь, а судьбу, можно сказать, целой империи пытаешься решить! Что это за инфантильный подход? Давай серьезно говорить. Вот слух ходил, что Столыпин предлагал гениальные реформы…